Письма 1833-1854   ::   Диккенс Чарльз

Наэтот раз их было шестеро, амуниция была более чем внушительная, на лицах ни малейшего следа пощады, весь облик говорил о неизбежной гибели живого на их пути, и они опять звенели стаканами и рассуждали о la caccia. Но прежде чем я вошел в этот дом, я вдруг увидел неподалеку от него чрезвычайно сонного крестьянина под виноградной лозой, прислонившего к стене высокий шест. На верхушке этого шеста сидела привязанная к нему унылая сова, которую приткнули головой к стенке, совершенно не считаясь с тем, что она живая, причем один ее огромный глаз самым прискорбным и трагичным образом запороши до известкой; всем своим видом она напоминала английского судью в полном облачении, пьяного, кающегося, поникшего. Еще проходя мимо этого сонного крестьянина и его унылой совы, я подумал, какого черта им тут надо. Но, войдя и усевшись среди спортсменов, я вдруг по наитию сообразил, что между этими явлениями есть какая-то связь. Я вынес стакан вина, слишком слабого, чтобы о нем стоило упоминать, поднес его крестьянину и побеседовал с ним. И тут я узнал, что la caccia происходит так: вся компания торжественнейшим образом отправляется на охоту в сопровождении крестьянина и совы. Когда крестьянин доходит до того места, где водятся разные мелкие пичужки, он водружает шест с совой. Глупые пичужки немедленно слетаются отовсюду, чтобы дразнить сову. Тогда охотники по возможности быстрее поднимают пальбу, разнося в клочья крохотных глупцов, а при случае и самое сову.