Письмо к отцу от 23 июля 1846 г   ::   Григорьев Апполон

, я хотел сказать, бежал из Москвы - уж конечно не от долгов, которые все-таки Heпревышали годового оклада моего жалованья, и не от расстройства служебных дел, которое было бы очень легко поправить: нет! здесь были другие причины, разумеется, - и вот они: 1) Мне стало несносно - простите за прямоту и наготу выражений - мне стало несносно жить _ребенком_ (вспомните только утренние головочесания, посылания за мною по вечерам к Крыловым Ванек, Иванов и сцены за лишний высиженный час), мне стало _гадко_ притворствовать перед разным людом и уверять, что я занимаюсь разными _правами_, когда пишу стихи, мне стало постыдно выносить чьи бы то ни было наставления. Все терзало меня, все - даже Вы, даже Вы, которого мне так жарко хотелось любить. Мне не забыть одной, по-видимому мелочной сцены: ко мне пришел Кавелин, человек, с которым я хотел быть по крайней мере - _равным_; мы сошли с ним в залу. Вы вышли и стали _благодарить_ его за знакомство со мною. О господи! верите ли Вы, что и теперь даже, при воспоминании об этом, мне делается тяжело; спросите у дяди, {3} какое впечатление это на меня сделало. Ясно, что это происходило от любви Вашей ко мне, но зачем же Вы не щадили моей раздражительной гордости? 2) Любопытно бы мне знать тоже, как Вы смотрели и смотрите на мою страсть к Ае Корш, на мою первую и, может быть, единственную страсть. И я, и она, мы оба были равны летами, общественным положением, даже состоянием; столько же, как и какой-нибудь Константин Дмитриевич Кавелин, имел бы я право _надеяться_. А у меня не было _надежд_; ребенок, которому чесали головку, я, однако, был столько благороден, чтобы отречься от всяких надежд. Да и на что мне было надеяться? Кавелин, правда, не был выше меня ни положением, ни даже состоянием, но он был _почти_ свободен - а я?.. Вы не виноваты в этом: виновата судьба, на тем не менее мои лучшие, мои благороднейшие впечатления были отравлены ... И что же вышло из этого? Хотя бы в жертву Вашему счастью мог я принести свое счастье! но мог ли я? посудите сами.