Питерская принцесса   ::   Колина Елена

Маша собиралась всласть поплакать по дороге изаэропорта домой. В Америке, как ни смотри, ни кусочка Питера не увидишь, а вот Маша умудрялась. Она научилась сама дорисовывать картинки, смутно напоминающие Питер. Случайно выбранный взглядом дом, пусть даже не весь, – редко везло, чтобы сразу целый дом, – а какие-то элементы декора, оконный переплет, нечаянный изгиб рисунка, похожего на питерский модерн как гусеница на бабочку, физик на лирика, божий дар на яичницу... а там вдруг и балкончик привидится, как на Петроградской.

Больше возможностей для ностальгии давали запахи. Все же хоть и Америка, а человеком и там пахнет! Здесь Маше кое-что доставалось. Вдруг весной ударит каким-то дуновением. От асфальта, покрывающего чужие мостовые, ранней весной исходил особенный запах, привычно наполнявший ее детским восторгом. Как будто ей десять лет, и сегодня первый теплый день, и бабушка наконец разрешила ей вместо надоевших колготок надеть белоснежные гольфы, и Маша выставила белые после зимы коленки. Так только говорится, что белые. На самом деле голубоватые в синеву, как у всех ленинградских детей... и все это было – счастье. Машина тоска по Питеру не была злой от боли, как в воспоминаниях первых эмигрантов, выгнанных из России красными. Ее тоска была как печаль по детству, приятно-грустная, уютная.