JК
Плач перепелки :: Чигринов Иван
Страница: 380 из 392Броневик тоже наши подбили…
И он не спеша стал рассказывать, как после боя нагрянули в деревню разъяренные оккупанты и как они угрожали сжечь подряд все хаты, если,не дай бог, найдут у кого спрятанного красноармейца или командира…
Странно, но Чубарь слушал крестьянина почти без интереса — так много пришлось ему повидать и пережить в один день, что не все даже воспринималось, как полагалось бы нормальному человеку. Он сидел с опущенными плечами, устремив взгляд на распластанное седло, которое расторопный крестьянин аккуратно положил поодаль, но отчетливо видел на нем только шрамик, сделанный ногтем на коже: кожа свежо желтела, как незагрубевшая кора на сосне.
В яме шаркнула лопата по камню, и Чубарь по звуку понял, что крестьянин не перестает копать.
— Можешь взять себе, — будто поощряя его, сказал Чубарь, кивая на седло.
Крестьянин выпрямился, блеснул глазами.
— Спасибо, добрый человек. — Он, чертяка, и до сих пор не сомневался, что седло достанется ему, но, когда получил от Чубаря разрешение, вовсе несказанно обрадовался.
— И сумку тоже бери, — не скупился Чубарь. — Там бумажка одна есть, так не выбрасывай. Посушить надо… И сбереги ее.
— Ладно, сбережем, ежели мне испугу никакого не выйдет от нее.
— Не выйдет, — успокоил Чубарь и принялся втолковывать крестьянину: — А придут опять наши, отдашь им листок. Там все. написано. Да и сам, что видел и что слышал, расскажи. Пусть знают, кого мы хороним.
Чубарь выждал несколько минут и заглянул в яму.
— Пожалуй, хватит уже…
— А и будет, — не заставил уговаривать себя крестьянин.
И он не спеша стал рассказывать, как после боя нагрянули в деревню разъяренные оккупанты и как они угрожали сжечь подряд все хаты, если,не дай бог, найдут у кого спрятанного красноармейца или командира…
Странно, но Чубарь слушал крестьянина почти без интереса — так много пришлось ему повидать и пережить в один день, что не все даже воспринималось, как полагалось бы нормальному человеку. Он сидел с опущенными плечами, устремив взгляд на распластанное седло, которое расторопный крестьянин аккуратно положил поодаль, но отчетливо видел на нем только шрамик, сделанный ногтем на коже: кожа свежо желтела, как незагрубевшая кора на сосне.
В яме шаркнула лопата по камню, и Чубарь по звуку понял, что крестьянин не перестает копать.
— Можешь взять себе, — будто поощряя его, сказал Чубарь, кивая на седло.
Крестьянин выпрямился, блеснул глазами.
— Спасибо, добрый человек. — Он, чертяка, и до сих пор не сомневался, что седло достанется ему, но, когда получил от Чубаря разрешение, вовсе несказанно обрадовался.
— И сумку тоже бери, — не скупился Чубарь. — Там бумажка одна есть, так не выбрасывай. Посушить надо… И сбереги ее.
— Ладно, сбережем, ежели мне испугу никакого не выйдет от нее.
— Не выйдет, — успокоил Чубарь и принялся втолковывать крестьянину: — А придут опять наши, отдашь им листок. Там все. написано. Да и сам, что видел и что слышал, расскажи. Пусть знают, кого мы хороним.
Чубарь выждал несколько минут и заглянул в яму.
— Пожалуй, хватит уже…
— А и будет, — не заставил уговаривать себя крестьянин.