Пластилиновые гномики, или Поездка в Мексику   ::   Шленский Александр

А потом с громким плачем царапает когтями дверь, думает, что мы ее услышим. Бедная, она думает, что мы рядом, она не знает, как огромен мир и как бывают страшны расстояния до близких, от которых ждешь немедленной помощи… В Америке маленьких детей, до двенадцати лет, не положено по закону оставлять дома одних. А кошке Офелии всего пять лет, она совсем маленькая, в ней не больше трех килограммов. Ей никак нельзя оставаться дома совсем одной.

Но Тину этот ответ только обозлил: «Все обязанности у тебя поделены между женой, тещей и кошкой. А что ты оставил для меня? Ничего! Вот и иди, корми свою гадкую кошку, а про меня вообще забудь!». Я холодно повернулся и пошел домой кормить Офелию вонючей скользкой кашей, наваренной тещей впрок из овсяной крупы с непотрошенной мойвой и прочей мелкой рыбьей сволочью без собственного имени, на ценнике которой в рыбном магазине значилось: «Мелочь крупная». Кошка Офелия встретила меня в коридоре суровым, сумрачным взглядом. Испереживалась, сидя в одиночестве, обиделась… Поела свою кашу молча, не глядя мне в глаза, и потрусила под стол. На руки не хотела идти. Я ее все же поймал и взял на руки: тело напряженное, загривок нахохленный, прячет глаза и не урчит. Обиделась… Ленка всегда говорила: кошка – тоже человек.

Офелия, нежная крыжовенноглазая Офелия, помяукни меня в своих молитвах! Я так скучаю по тебе… Здесь в Америке, за многие тысячи километров от тебя, мне снится твоя шелковистая шерстка и умильный взгляд.