По направлению к Свану   ::   Пруст Марсель

Подобно тому как она наполняла курительную комнату, где мой дед принимал ее в куртке, прелестью своего тела, шелкового розового платья, жемчугов, той изысканностью, отпечаток которой накладывала на нее дружба с великим князем, точно так же она поступила с каким-нибудь ничтожным замечанием моего отца: она проделала над ним ювелирную работу, придала ему особое значение, дала ему высшую оценку и, вставив в него свой драгоценный, чистой воды взгляд, переливавшийся кротостью и благодарностью, превратила его в художественное изделие, в нечто «совершенно очаровательное».

— Ну, тебе пора, — обратился ко мне дедушка.

Я встал; у меня явилось неодолимое желание поцеловать руку дамы в розовом, но меня остановила мысль, что это не меньшая дерзость, чем похищение. С сильно бьющимся сердцем я задавал себе вопрос: «Поцеловать или не поцеловать?» — затем перестал спрашивать себя, что мне делать, — перестал для того, чтобы быть в состоянии хоть как-то действовать. Отметя все доводы, безотчетным, нерассуждающим движением я поднес к губам протянутую мне руку.

— Как он мил! Он уже умеет быть галантным, умеет ухаживать за женщинами — в дедушку пошел. Из него выйдет безукоризненный джентльмен, — чтобы придать фразе легкий английский акцент, добавила она сквозь зубы. — Пришел бы он ко мне a cup of tea [51] как выражаются наши соседи — англичане. Пусть только утром пошлет «голубой листочек».

Я не знал, что такое «голубой листочек».