По тюрьмам   ::   Лимонов Эдуард

Вдруг в адвокатскую заглянул конвойный милиционер из облсуда, довольно развязный старшина. У него особая примета: подковки на ботинках. Он ими стучит, когда ходит. «Что, Вениаминыч, объясняешь, мол, падла буду…», — начал старшина, обращаясь ко мне. Володька не дал ему закончить, он в гневе обернулся: «Я тебе не падла, мент! Иди отсюда, падлой меня называть!»

Я оторопел. Я таких речей в Саратовском красном централе никогда не слышал. Самое поразительное, что старшина потоптался и тихо ушел. Он понял, что неловко прервал беседу двух зэков и даже не стал объяснять, что «падла» относилось не к Гончаруку, но ко мне и было фигурой речи, а не оскорблением. Володька Гончарук возвысился в тот день в моих глазах, потому что неестественная такая храбрость не идет в пользу зэку, конечно. Любые проявления строптивости в тюрьме безжалостно наказываются. В тот же день в конвоирке облсуда я услышал, как старшина с подковками сообщил другому старшине вполголоса: «Гончарук фамилия. В шестую посадили». Ничего хорошего Гончаруку этот дележ информацией не обещал. Обращаться с ним конвой будет как можно жестче. А что касается судебной перспективы его дела, то за то, что якобы стрелял в мента, получит, пожалуй, Володька не меньше десятки. Не поможет и то обстоятельство, что у Володьки трое детей и он несудимый.

У Гончарука снесенный в сторону нос, широкое костистое лицо в ямах. Таким лицо остается обычно после многочисленных переломов костей лица. Володька — среднего роста.