Убить демократа   ::   Левашов Виктор

Все?

-- Все, -- подтвердил Макс, не чувствуя за собой ни тенивины за скудость информации.

Но Блюмберг был настроен совсем не миролюбиво.

-- Ладно, мать-перемать, -- сказал он. -- Про тебя я уже все понял. На коленку ты мне не то что компресс не положишь, ты ее пальцем не тронешь. А если тронешь, так только для того, чтобы прижечь ее горячим утюгом. Про то, чтобы поднять эту гребаную вешалку в прихожей, я и говорить не буду. Потому что ты просто не поймешь, о чем это я с тобой толкую. С этим все ясно. Но

две вещи ты для меня все-таки сделаешь! Всего две. Понял? И попробуй, перемать, не сделать!

-- Первую я уже сделал, -- с усмешкой отозвался Макс и протянул шефу почти полный стакан темного липкого вина под названием "Портвейн Кавказ".

По глубокому убеждению Макса и Николо Вейнцеля, к которому они пришли каждый самостоятельно, своим путем, пить это вино (или подобное, если такое вообще где-нибудь в мире существует) может только Блюмберг. И при этом не

добровольно, а как бы в отместку себе или во искупление какого-то своего давнего и очень-очень тяжкого греха. И грех этот, судя по всему, такой давний, тяжкий и неизбывный, что напиток этот Блюмбергу специально доставляли из России, и он очень ревниво следил, чтобы запасы его не истощались.

Блюмберг принял от Макса стакан "Кавказа" и даже "спасибо" не сказал, что вообще-то было на него не похоже, а могло свидетельствовать лишь о сильном волнении, в котором он находился.