Убить демократа   ::   Левашов Виктор

-- Так вот и займитесь этим, сукины дети, вместо того чтобы издеваться над старым человеком, который из сил выбивается, чтобы дать вам заработать на маленький штюк вашего, мать-перемать, брота.

-- Объекты, магистр? -- уточнил Николо.

-- А те же, где вы лазили. Аэропорты, пристани.

-- Все? -- ахнул Макс.

-- Ну да, все, -- безмятежно подтвердил Блюмберг.

-- Да это же на всю ночь! -- завопил Макс и тут же перебил себя: --Николо, давай его убьем, а? Бутылкой "Кавказа", а? Ну, дадут нам года по два. Мы же будем в состоянии повышенной возбудимости, правильно? Зато два года лежать на тюремной койке и ничего не делать. Как?

Но Вейнцель с ходу уловил в поведении шефа нечто, сразу его насторожившее. Поэтому он жестом прервал Макса и спросил:

-- Это так серьезно, шеф?

-- Серьезно? -- переспросил Блюмберг. -- Нет, малыш. Это не серьезно. В немецком языке нет такого слова, чтобы определить, насколько это серьезно. В русском есть, но ты все равно ни хрена не поймешь. Оно не переводится. А поэтому кончайте ваньку валять и включайтесь в работу.

-- Горит тайга? -- догадался и Макс.

-- Горит, -- подтвердил Блюмберг. -- И сейчас только от вас зависит, успеем ли мы выскочить из огня.

В начале четвертого утра Макс охрипшим от долгого молчания голосом воскликнул:

-- Есть! Тампельсдорф! Включены все мощности!

-- У меня тоже, -- отозвался Николо. -- Рейнгард. Все мощности.

-- Франкфурт-на-Одере!

-- Бремен!

-- Исланд! Что происходит, шеф?

-- А вот то, Никола, и происходит. Про которое в русском языке есть слово, а в других языках мира нет. Не засекут нас?

-- Исключено, -- заверил Макс.