Под властью фаворита   ::   Жданов Лев Григорьевич

Бормоча, хмурясь, но довольный в душе, он отошел к стойке, уселся на свое место и, пригорюнясь, стал слушать любимую песню, выводимую стройно и сильно десятками голосов:

Большой ли Усище – он всем атаман,

Гришко ли, Мурлышко ли, дворянский сын!

В этот самый миг откуда-то из угла выскочил полуголый, истерзанный пропойца и хрипло запричитал:

– Я сам дворянский сын, высокого роду… Не то што вы, голь кабацкая… Смерды вонючие! Да,разорили, сожрали меня немцы проклятые, бироновцы. Да крючки приказные… душегуб…

Он не договорил.

– Молчи… не мешай!.. Слышь, круговой, цыц!.. Нишкн-ни… Не то.

Чей-то увесистый кулак взметнулся перед самым носом «дворянина», и тот, съежившись, нырнул в свой прежний угол, упал на лавку и хрипло стал подтягивать «воровской» песне. А та лилась и лилась громко и широко, овладевая общим вниманием.

Гришка сам говорит, сам усом шевелит:

«А братцы Усы, удалые молодцы!..

А нуте-тко, Усы, за свои за промыслы,

А точите вы ножи да по три четверти!

Изготовьте вы бердыши и рогатины.

Да собирайтеся все на прогалины.

Эх, знаю я боярина: богат добре,

Двор в далекой стороне, на высокой горе.

Хлеба сам не пашет, нашу рожь продает,

С хрестьян деньги дерет, в кубышку кладет,

Казну царску грабит-крадет!»

Пришли они, Усы, ко боярскому двору,

Повлезали на забор, пометалися на двор.

А Гришка Мурлышка, дворянский сын,

Сел в избе да под окном!..

Ен сам говорит, сам усом шевелит:

«Ну-тко ты, боярин, поворачивайся!

Берись, братцы Усы, за свои промыслы.

Гей, ну-тко, Афанас, доведи ево до нас!..

Ай, ну-тко, Агафон, клади спиной на огонь!»

Гулливо, насмешливо льется песня, полная жестокой забавы и глумления.