JК
Под властью фаворита :: Жданов Лев Григорьевич
Страница: 243 из 299Я тебе всегда была хорошей женой, верным другом. Так не обижай моего мальчика!
– Ты дура! Я и не думаю его обижать! – пуская клубы дыма из закуренной трубки, откликнулся он. – А что следует сказать, то и говорю. Если бы отец не пробирал меня в мои юные годы, может быть, я бы сбился совсем с пути. И, вообще, не приставай ко мне!.. Сейчас важные соображения, серьезные дела у меня в голове. Ты ничего не понимаешь. И молчи!
Нетвердыми шагами меряя комнату, он время от времени отпивал большими глотками вино из бокала и шевелил губами, словно говорил сам с собою. Видно было, что впечатления переполняли эту суровую замкнутую душу и ему хотелось высказаться, хотя бы перед своей женой, которую он знал много лет и не высоко ценил.
– Вот как! Теперь дура! – обиделась герцогиня. – «Ничего не понимаешь!» А как нужно было, только и слышала: «Иди во дворец… скажи то-то и то-то… Сделай так… Подслушай там… Возьми это… Подари тому… Пообещай такому-то…» И я исполняла хорошо. И в эти тяжелые дни перед смертью императрицы я не была «дурой»… А помнишь ли, когда совершила самое неприятное и тяжкое для женского сердца… Когда я сумела чужое мне дитя выдать за свое… за наше, тогда я была не «дура»!..
– Молчи, говорю! – притворно сердясь, прикрикнул муж. – Бога благодари, что я в добром расположении духа. А не то бы…
– Знаю я тебя, какой ты… грубиян. И рукам даешь волю иногда. Совсем уж на герцога не похоже.
– Ты дура! Я и не думаю его обижать! – пуская клубы дыма из закуренной трубки, откликнулся он. – А что следует сказать, то и говорю. Если бы отец не пробирал меня в мои юные годы, может быть, я бы сбился совсем с пути. И, вообще, не приставай ко мне!.. Сейчас важные соображения, серьезные дела у меня в голове. Ты ничего не понимаешь. И молчи!
Нетвердыми шагами меряя комнату, он время от времени отпивал большими глотками вино из бокала и шевелил губами, словно говорил сам с собою. Видно было, что впечатления переполняли эту суровую замкнутую душу и ему хотелось высказаться, хотя бы перед своей женой, которую он знал много лет и не высоко ценил.
– Вот как! Теперь дура! – обиделась герцогиня. – «Ничего не понимаешь!» А как нужно было, только и слышала: «Иди во дворец… скажи то-то и то-то… Сделай так… Подслушай там… Возьми это… Подари тому… Пообещай такому-то…» И я исполняла хорошо. И в эти тяжелые дни перед смертью императрицы я не была «дурой»… А помнишь ли, когда совершила самое неприятное и тяжкое для женского сердца… Когда я сумела чужое мне дитя выдать за свое… за наше, тогда я была не «дура»!..
– Молчи, говорю! – притворно сердясь, прикрикнул муж. – Бога благодари, что я в добром расположении духа. А не то бы…
– Знаю я тебя, какой ты… грубиян. И рукам даешь волю иногда. Совсем уж на герцога не похоже.