JК
Под властью фаворита :: Жданов Лев Григорьевич
Страница: 63 из 299А ты мне ненавистна, жена постылая! Марш на место, сторожи: как там все при ненаглядной нашей… Хорошо ли да ладно ли!..» И-и поплыла моя утица… так, вперевалочку… – подражая походке герцогини, заковылял по комнате Нос. – Чай, и сейчас сидит поблизу, носом своим толстым клюет спросонья. Уж и спать здорова, толстая корова!..
И он раскатился мелким смехом.
– Правда!.. Так ты все и слышал! – видимо довольная, спросила Анна, грозя шуту. – Чай, прилыгаешь больше половины, коли не все врешь!.. А…
– Вот провалиться бы мне на том месте! – с забавной ужимкой отскочив назад, забожился шут. Потом сразу очень яростно, но негромко, чтобы не потревожить больную, закричал, как пес, поставя свой хвост-опахало палкой… Тут же опустил его, выгнул спину горбом, зафыркал, замяукал, как озлобленная кошка, отбивающая пощечинами нападение сердитого пса.
Анна полуприкрытыми глазами несколько мгновений следила за потешной сценой, изображаемой любимцем-шутом, и вдруг мгновенно уснула, как это теперь с ней часто случалось.
– Мья-яу!.. Фр-р-р… фр-р-р… Гау-гау! – сразу понижая голос, продолжал все-таки гудеть Нос, зная, что если совершенно замолчать – больная немедленно проснется. И только постепенно он прекратил свое представление, а вместо него повела негромкую, монотонную речь Салтыкова, нижа одно за другим слова, почти лишенные всякого смысла, лишь бы в чутком сне Анна слышала чей-нибудь говор…
Бидлоо вернулся к своему фолианту. Нос – забился почти под полог, в ногах кровати.
И он раскатился мелким смехом.
– Правда!.. Так ты все и слышал! – видимо довольная, спросила Анна, грозя шуту. – Чай, прилыгаешь больше половины, коли не все врешь!.. А…
– Вот провалиться бы мне на том месте! – с забавной ужимкой отскочив назад, забожился шут. Потом сразу очень яростно, но негромко, чтобы не потревожить больную, закричал, как пес, поставя свой хвост-опахало палкой… Тут же опустил его, выгнул спину горбом, зафыркал, замяукал, как озлобленная кошка, отбивающая пощечинами нападение сердитого пса.
Анна полуприкрытыми глазами несколько мгновений следила за потешной сценой, изображаемой любимцем-шутом, и вдруг мгновенно уснула, как это теперь с ней часто случалось.
– Мья-яу!.. Фр-р-р… фр-р-р… Гау-гау! – сразу понижая голос, продолжал все-таки гудеть Нос, зная, что если совершенно замолчать – больная немедленно проснется. И только постепенно он прекратил свое представление, а вместо него повела негромкую, монотонную речь Салтыкова, нижа одно за другим слова, почти лишенные всякого смысла, лишь бы в чутком сне Анна слышала чей-нибудь говор…
Бидлоо вернулся к своему фолианту. Нос – забился почти под полог, в ногах кровати.