Подари себе рай (Действо 1)   ::   Бенюх Олесь

Изменить и тут же каяться и клясться в преданности. Неудивительно, что Ленин был на "ты" с одним-единственным Мартовым. Сталин в друзья не набивался. Тихо и почтительно обожал, поддерживал, подчинялся, не чурался никаких, даже самых черновых поручений. В тот давний вечер в Таммерфорсе накануне закрытия конференции (по предложению Ленина все делегаты срочно разъезжались по местам, чтобы лично руководить восстанием) в ужин в довольно приличном кабачке Сталин случайно оказался за одним столиком с Ильичем. Он был великолепен: сократовский лоб, глаза, горящие жаждой борьбы и победы, жесты, красноречивые и точные жесты захваченного битвой полководца.

- Георгий Валентинович недвусмысленно намекает, что я, что мы политические авантюристы. И обрекаем своими действиями рабочих на гибель. Дикая, бессмысленная, нет, не бессмысленная, а весьма продуманная, предательская галиматья. Мы еще с вами так и не сумели поговорить, товарищ Коба. А мне помнится, вы в Тифлисе в день объявления лживого царского манифеста на митинге призывали рабочих к вооружению.

- Похвально, - произнес сидевший за тем же столиком ивановский делегат Фрунзе.

- Не просто похвально, батенька! - воскликнул Ленин. - Политически зрело. Меньшевики со всей их теоретической трескотней или недоросли, или что вернее - прикидываются таковыми.

Он с удовольствием, зажмурившись, отпил из высокой кружки пенистого темного пива.