Подёнка - век короткий   ::   Тендряков Владимир

И Насте кажется, что она живет на свете не двадцать семь лет, а долгие-долгие века - так заучена ее жизнь.

Сейчас пройдет по утоптанному выгону, снимет тяжелый замок с дверей, навстречу мягко ударит в лицо теплый, спиртово перекисший воздух. Она растопит печь под котлом, а пока котел закипает, засыплет мешок мелкой картошки в барабан картофелемойки. Начинается рабочий день.

В девять часов с воли донесется скрип санных полозьев и треснутый стариковский голос:

- Н-но, необутая, шевелись!.. Эй, пустынница, жива аль нет?

Настя распахнет дверь:

- Жива, Исай!

Старик Исай Калачев привезет мешки с картошкой, пахнущей погребным тленом, мякинных высевок, муки... Отпускают не очень скупо, но Настя не удержится, чтоб не поворчать:

- Сколько раз говорила: коль картошка прихвачена - пусть дают с надбавкой. А муки ты бы еще в картузе принес, одни высевки. С мутной водицы не зажиреют.

А старик Исай будет слюнявить толстую цигарку, напустив важность, начнет рассуждать:

- Ныне ученые люди головы ломают - достичь жирок не с мутной водицы, а чтоб с чистого воздуха. Тогда Америку нагоним, так-то, кума.

Через час - через полтора зарычит мотор полуторки, шофер Женька Кручинин доставит с маслозавода бидоны с сывороткой и обратом:

- Как жизнь молодая? Погрела бы, прозяб в кабинке.

- Не погрею, а огрею. Помогай давай.

- Плывет курица по прудику,

Крылом гонит волну.