Подёнка - век короткий   ::   Тендряков Владимир

И вдруг вздрогнула - тяжелое посапывание сзади, кто-то нагоняет. "Ой, дурень, совсем испугал - ноженьки подкосились". Кешка бежит следом, верный Кешка, спасенный от огня. Все будут считать - ловкач, вырвался...

Кешка привычно ткнулся в колени.

- Кыш! Иди-ко, любый, иди. Покуда сам живи. Авось завтра встретимся...

Отогнала Кешку, снова побежала - счастье великое, что пуста дорога, навел бы дурень тень на плетень, долго ли...

Кешка - ни на шаг, бежит, повизгивает от страха. И до Насти дошло: ведь не отстанет, так и проводит до автобуса. Дорога-то пуста, а на тракте - люди, того же автобуса ждут. Даже если и нет никого по позднему часу, то из автобуса наверняка увидят - свинья на дороге, это ночью-то, за бабой увязалась, почему бы это? И узнают Настю, и все пропало!

- Кыш! Погибель моя! Кыш, дьявол! А он врезался с разгона в подол.

- Кыш!! - мягким кулаком в варежке - между глаз, коротко взвизгнул, отскочил, Настя кинулась от него.

Сопение сзади, нет, не отстанет. И зябкий мороз охватил под полушубком - беда негаданная, как смерть по пятам. Сама выпустила, пожалела, расплачивайся опять за жалость-то.

- Ах ты, злыдень! Ах ты, отродье дикое! - Руки трясутся, под полушубком по потной спине гуляют морозные мурашки.

Увернулась от Кешки, бросилась с дороги, упала на колени, стала судорожно шарить варежками: "Камень бы покрупней... Отвадить бы сатану, ни дна ему, ни покрышки..."

Но под слоем снега руки нащупывали лишь комья мерзлой земли.