Подлинная история одного криминала   ::   Дружников Юрий

Тогда Николай Павлович сказал:

-- Пускай скорей умирает, а то Бенкендорф дал мне ключ от своей квартиры только на два часа.

Между прочим, Гоголь тогда гулял по Иерусалиму и вслух читал палестинцам Пушкина на идише в переводах Надежды Константиновны Крупской.

А в Михайловское, где Пушкину работал над собой, позвонил Белинский и объявил:

-- Все, Саша! На Руси явилось новое могучее дарование -- Лермонтов.

На что Пушкин ему возразил:

-- Ты что, Виссарион, забыл? Я -- это, блин, наше все. А раз я все, больше никаких могучих дарований быть не может.

Но Белинский попросил:

-- Уважь его! Лермонтов -- наш человек, он к тебе уже скачет. Окажи содействие. Введи в литературу, как ты ввел Гоголя.

Тут к Пушкину постучался в дверь молодой поэт Лермонтов. Он принес стихотворение "На смерть Дантеса".

-- Ну, читай, коли пришел, -- нахмурился Пушкин.

-- "Погиб Дантес, невольник чести...", -- начал с выражением Лермонтов.

Пушкин не стал стихотворение слушать, выхватил бумагу из рук Лермонтова, разорвал на клочки и растоптал.

-- Тебя как звать? -- спросил Пушкин.

-- Миша, -- отвечал Лермонтов. -- У меня дома еще копия есть. Для самиздата...

-- Это ты, Мишель, зря написал. Обижаешь! Кто у нас невольник чести? Я! Кто наше все? Тоже я. А ты: "Дантес... Дантес...". Больше так не делай, а то не пущу в литературу русскую, будешь классиком чеченской.