Поднявшийся с земли   ::   Сарамаго Жозе

Обо всем этом знают Антонио Мау-Темпо и Мигель Эрнандес, которые изредка переписываются, — Мау-Темпо пишет из своего Монте-Лавре, а Эрнандес — из своего Фуэнте-Пальмера; это простые письма, с орфографическими ошибками почти в каждом слове, так что Эрнандес читает неправильный португальский, и неправильный испанский читает Мау-Темпо, это ихсобственный язык — язык малых знаний и больших чувств, — но они друг друга понимают, письма эти — все равно что знаки, подаваемые друг другу через границу, например, сводить и разводить руки означает только одно — объятия, положить руку на сердце — любовь, а просто смотреть — значит видеть; оба они пишут письма с одинаковым трудом, их ручищи карандашами, словно мотыгами, орудуют, и потому буквы их написаны словно рывками, вот подписался Мигель Эрнандес, а это — Антонио Мау-Темпо. Однажды Мигель Эрнандес перестанет писать, на два письма Антонио Мау-Темпо не получит ответа, человек может сделать другому больно, сам того не желая: Конечно, это не несчастье, аппетит у меня не пропадет, но это все говорится, чтобы душу отвести, кто знает, а вдруг Мигель Эрнандес умер или попал в тюрьму, как отец Антонио Мау-Темпо, — не поедешь в Фуэнте-Пальмера узнавать. Много лет Антонио Мау-Темпо будет вспоминать Мигеля Эрнандеса, рассказывая о Франции, будет говорить: Мой друг Мигель, и глаза его будут застилаться туманом, он будет смеяться, чтобы скрыть свои чувства, и рассказывать истории про кроликов и куропаток — никаких выдумок, просто надо доставить удовольствие людям, — пока не отхлынет прилив воспоминаний.