Поднявшийся с земли   ::   Сарамаго Жозе

Может быть, в Лиссабоне, или в Эворе, или Беже, или Порталегре, а может, в Монтеморе так пошутили, или коньяком вдохновились, или Леандро Леандрес принес столь гениальную мысль из своего драконьего дома, но, как бы то ни было, эта идея за несколько дней распространилась повсюду, перескакивала от Норберто к Жилберто, от Берто к Ламберто, от Алберто к Анжилберто, и все ее одобряли, призывали управляющих и отдавали им приказания: Там, где начали жать, прекратите и в других местах не начинайте. Это будет национальное бедствие, но, вероятно, пшеница заражена проказой, и латифундии сжалились над детьми своими, жнецами, не хотят они видеть, как работники их заживо разлагаться будут, как пальцы у них превратятся в культи, а ноги колодами станут. Это поле отравлено — и поставят по краям полей устрашающие предупреждения с черепами оскаленными, чтобы нагнать страху на самых отчаянных, а если будут упорствовать, можно позвать жандармов, которые наведут порядок. И управляющий говорит: В этом нет необходимости, они же не спятили, чтобы жать задаром, рискуя получить пулю в награду, но убытки, вот что плохо. А Алберто говорит: Лучше волосы снять, чем потом по голове плакать, оттого что хлеб в этом году останется в поле, мы не разоримся. А управляющий говорит: Они хотят повышения оплаты, жизнь, мол, дорожает. А Сижизберто говорит: Это меня не касается, сколько захотим, столько и заплатим, для нас тоже жизнь дорожает. А управляющий говорит: Они хотя! говорить с вами. А Норберто говорит: Не желаю я, чтобы эти собаки на меня лаяли.

По всем латифундиям только и слышно, как собаки лают.