Подвиг   ::   Набоков Владимир Владимирович

Было жарко, хотя недавно прошелъ бурный дождь. Надъ лаковой мушмулой жужжали мясныя мухи. Въ бассейнe плавалъ злой черный лебедь, поводя пунцовымъ, словно накрашенымъ клювомъ. Съ миндальныхъ деревецъ облетeли лепестки и лежали, блeдные, на темной землe мокрой дорожки, напоминая миндали въ пряникe. Невдалекe отъ огромныхъ ливанскихъ кедровъ росла одна единственная березка съ тeмъ особымъ наклономъ листвы (словно расчесывала волосы, спустила пряди съ одной стороны, да такъ и застыла), какой бываетъ только у березъ. Проплыла бабочка-парусникъ, вытянувъ и сложивъ свои ласточковые хвосты. Сверкающiй воздухъ, тeни кипарисовъ, - старыхъ, съ рыжинкой, съ мелкими шишками, спрятанными за пазухой, - зеркально-черная вода бассейна, гдe вокругъ лебедя расходились круги, сiяющая синева, гдe вздымался, широко опоясанный каракулевой хвоей, зубчатый Ай-Петри, - все было насыщено мучительнымъ блаженствомъ, и Мартыну казалось, что въ распредeленiи этихъ тeней и блеска тайнымъ образомъ участвуетъ его отецъ.

"Если бы тебe было не пятнадцать, а двадцать лeтъ, - вечеромъ того дня говорила Софья Дмитрiевна, - если бы гимназiю ты уже кончилъ, и если бъ меня уже не было на свeтe, ты бы, конечно, могъ, ты, пожалуй, былъ бы обязанъ..." Она задумалась посреди словъ, представивъ себe какую-то степь, какихъ-то всадниковъ въ папахахъ и стараясь издали узнать среди нихъ Мартына. Но онъ, слава {16} Богу, стоялъ рядомъ, въ открытой рубашкe, подъ гребенку остриженный, коричневый отъ солнца, со свeтлыми, незагорeвшими лучиками у глазъ.