JК
Подвиг :: Набоков Владимир Владимирович
Страница: 13 из 46А то вдругъ онъ съ совершенной ясностью видeлъ полное лицо отца, {18} его пенснэ, свeтлые волосы бобрикомъ, круглый родимый прыщъ у ноздри и блестящее, изъ двухъ золотыхъ змeекъ, кольцо вокругъ узла галстука, - а когда онъ, наконецъ, уснулъ, то увидeлъ, что сидитъ въ классe, не знаетъ урока, и Лида, почесывая ногу, говоритъ ему, что грузины не eдятъ мороженнаго.
IV.
Ни Лидe, ни ея брату онъ не сообщилъ о смерти отца, - потому не сообщилъ, что врядъ ли бы удалось выговорить это естественно, а сказать съ чувствомъ было бы непристойно. Сызмала мать учила его, что выражать вслухъ на людяхъ глубокое переживанiе, которое тотчасъ на вольномъ воздухe вывeтривается, линяетъ и страннымъ образомъ дeлается схожимъ съ подобнымъ же переживанiемъ другого, - не только вульгарно, но и грeхъ противъ чувства. Она не терпeла надгробныхъ лентъ съ серебряными посвященiями "Юному Герою" или "Нашей Незабвенной Дочуркe" и порицала тeхъ чинныхъ, но чувствительныхъ людей, которые, потерявъ близкаго, считаютъ возможнымъ публично исходить слезами, однако въ другое время, въ день удачъ, распираемые счастьемъ, никогда не позволять себe расхохотаться въ лицо прохожимъ. Однажды, когда Мартыну было лeтъ восемь, онъ попытался наголо остричь мохнатую дворовую собачку и нечаянно порeзалъ ей ухо. Стeсняясь почему-то объяснить, что онъ, отхвативъ лишнiя лохмы, собирался выкрасить ее подъ тигра, Мартынъ встрeтилъ негодованiе {19} матери стоическимъ молчанiемъ. Она велeла ему спустить штаны и лечь ничкомъ.
IV.
Ни Лидe, ни ея брату онъ не сообщилъ о смерти отца, - потому не сообщилъ, что врядъ ли бы удалось выговорить это естественно, а сказать съ чувствомъ было бы непристойно. Сызмала мать учила его, что выражать вслухъ на людяхъ глубокое переживанiе, которое тотчасъ на вольномъ воздухe вывeтривается, линяетъ и страннымъ образомъ дeлается схожимъ съ подобнымъ же переживанiемъ другого, - не только вульгарно, но и грeхъ противъ чувства. Она не терпeла надгробныхъ лентъ съ серебряными посвященiями "Юному Герою" или "Нашей Незабвенной Дочуркe" и порицала тeхъ чинныхъ, но чувствительныхъ людей, которые, потерявъ близкаго, считаютъ возможнымъ публично исходить слезами, однако въ другое время, въ день удачъ, распираемые счастьемъ, никогда не позволять себe расхохотаться въ лицо прохожимъ. Однажды, когда Мартыну было лeтъ восемь, онъ попытался наголо остричь мохнатую дворовую собачку и нечаянно порeзалъ ей ухо. Стeсняясь почему-то объяснить, что онъ, отхвативъ лишнiя лохмы, собирался выкрасить ее подъ тигра, Мартынъ встрeтилъ негодованiе {19} матери стоическимъ молчанiемъ. Она велeла ему спустить штаны и лечь ничкомъ.