Погоня за дождем   ::   Подсвиров Иван Григорьевич

- И тихонькозасмеялся.

Тесть, отойдя от них, шепнул мне на ухо:

- Радуются! Была бы им лахва без меня. Я насилу уломал директора. Не берет нас - и все! У них там своя, совхозная, пасека. Да мы им не помешаем. Много там всякой всячины!

- Эй, Федорович! - горячился Гордеич. - Хватит с зятьком шушукаться. Давай приписных выставим!

Так они окрестили личные ульи директора совхоза, которые привезли с собою на развитие. Втроем вытащили из машины приписных и поставили на краю пасеки Матвеича. Гордеич скинул пиджак и открыл летки. Пчелы высыпали на подлетные доски, замельтешили в темноте.

Мы отодвинулись к кустам, а Гордеич задрал рубаху и майку, спокойно выждал и стоически, без единого вскрика принял в живот и поясницу несколько злых ужаливаний, затем присоединился к нам.

- Радикулит! - объяснил он мне. - В бараний рог меня крутит. Пчелиным ядом спасаюсь.

- А я пью маточное молочко, - сказал Матвеич. - Белки... Нервы успокаивають. Попробуй молочка.

Гордеич брезгливо поморщился:

- Гидко!

- Зря. Пчела - насекомое чистое.

- Все одно гидую, Матвеич. Хоть ты меня режь.

Где-то в отдалении через равные промежутки времени гадала припозднившаяся кукушка: вскрикнет и затихнет, потом словно очнется, подобреет и опять накинет кому-то год жизни печальным и протяжным голосом. Наперебой щелкали, заливались соловьи...

Сели мы ужинать под их концерт.