Поэт и замарашка   ::   Пьецух Вячеслав

У ее ног стояли две клетчатые пластиковые сумки, туго набитые, на которые замарашка смотрело мутно, почти бессмысленно и при этом еле заметно пошевеливала губами, словно шепталась сама с собой.

Колю Махоркина вдруг обуяла такая нервная жалость к этому несчастному существу, что у него сначала даже помутилось в голове и горло заперла какая-то внутренняя слеза. Он не меньше минуты стоял и думал: "Нужно что-нибудь сделать для этой бедняги, а лучше всего отвести домой. Только вряд ли есть у нее дом - в этом-то вся, наверное, и беда. В таком случае можно отвести ее в Проточный переулок, накормить, отогреть, подарить, что ли, старое драповое пальто... А после отпустить на волю, как птичек отпускают, - тут уж ничего не поделаешь, не жениться же на ней, в самом деле, - пускай летит!.."

Надо заметить, что жестокий приступ сострадания случился с Махоркиным не впервой; он и прежде частенько подбирал по дворам котят, которые имеют обыкновение так жалобно пищать, что и бандит разнюнится, кормил бездомных собак, которые живут у дверей метро, и как-то раз привел домой беспризорного мальчишку, который его немедленно обокрал.

- Послушайте, - сказал Махоркин замарашке, - я вас приглашаю к себе домой. Вы не подумайте, мне от вас ничего не нужно, просто посидим, чайку попьем, потолкуем о том, о сем...

Женщина мутно на него посмотрела, помедлила и ответила, словно нехотя:

- Ну пойдем...

Эта готовность неприятно встревожила Николая, но отступать было уже нельзя.