JК
Поле Куликово :: Возовиков Владимир
Страница: 490 из 778Как же ты, воевода, услышав о схваченных лазутчиках, тут же не потребовал их к себе?
- Государь, денно и нощно рати подходили, каждый отряд встречал, мне и спать-то некогда было.
- За то рвение хвалю, но разведка!.. Ее же и на час единый нельзя откладывать. Ты бы Фому-то, чем в разъезды гонять, поставил на время сбора ратей начальником над разведкой - уж он ничего не проглядел бы… В себе ли татарин?
- В себе. Был я у него, он только и молвил: "Скажу Димитрию".
- Сам пойду к нему. И пока говорю с ним, чтоб все до единой полушки, что стража у татар отняла, вернули им, и коней, и справу тоже. Авдей пусть подождет, а Бастрыка сыщите хоть под землей.
Иргиз умирал - Димитрий понял это, едва глянул в его обезображенное лицо, покрытое зеленой лечебной мазью. Но не рубцы и язвы страшны были - палачи отбили ему внутренности, а петля раздавила горло, в уголках почернелых губ пузырилась розоватая пена. Он еле дышал, полуприкрытые глаза отрешенно смотрели в потолок.
- Я великий Московский князь Димитрий, ты хотел видеть меня?
Толмач переводил, князь пытался поймать взгляд умирающего.
- Зачем отец прислал тебя, говори!..
При последнем слове глаза Иргиза прояснились, он смотрел в лицо князя.
- Я Димитрий. Говори.
Губы умирающего выдавили какое-то слово вместе с розовым пузырем, толмач наклонился, долго слушал, потом выпрямился, виновато посмотрел на государя.
- Ничего не пойму.
- Государь, денно и нощно рати подходили, каждый отряд встречал, мне и спать-то некогда было.
- За то рвение хвалю, но разведка!.. Ее же и на час единый нельзя откладывать. Ты бы Фому-то, чем в разъезды гонять, поставил на время сбора ратей начальником над разведкой - уж он ничего не проглядел бы… В себе ли татарин?
- В себе. Был я у него, он только и молвил: "Скажу Димитрию".
- Сам пойду к нему. И пока говорю с ним, чтоб все до единой полушки, что стража у татар отняла, вернули им, и коней, и справу тоже. Авдей пусть подождет, а Бастрыка сыщите хоть под землей.
Иргиз умирал - Димитрий понял это, едва глянул в его обезображенное лицо, покрытое зеленой лечебной мазью. Но не рубцы и язвы страшны были - палачи отбили ему внутренности, а петля раздавила горло, в уголках почернелых губ пузырилась розоватая пена. Он еле дышал, полуприкрытые глаза отрешенно смотрели в потолок.
- Я великий Московский князь Димитрий, ты хотел видеть меня?
Толмач переводил, князь пытался поймать взгляд умирающего.
- Зачем отец прислал тебя, говори!..
При последнем слове глаза Иргиза прояснились, он смотрел в лицо князя.
- Я Димитрий. Говори.
Губы умирающего выдавили какое-то слово вместе с розовым пузырем, толмач наклонился, долго слушал, потом выпрямился, виновато посмотрел на государя.
- Ничего не пойму.