Поле Куликово   ::   Возовиков Владимир

Поп терпеливо уговаривал раненого набраться силы и не роптать, ибо господь может прогневаться на ропот маленького человека в столь великий и грозный час, но ратник, с усилием задирая всклоченную бороду, глядел в лицо попа безумными от боли глазами и роптал все громче:

- Игде он, твой господь? Видит ли, што творится в царстве его? Игде он был, когда брата мово татарин копьем проткнул, когда десну мне по локоть отхватил саблюкой? Я ж чеканщик, как робить ныне стану, чем малых кормить - семеро ж их у меня! Семеро, слышь ты, дармоед господень!

Однако ни страшное богохульство, ни оскорбление сана не смущали попа; поднимая раненого, он своим певучим голосом твердил о великом терпении Спасителя ради людей, правды и добра, о его заветах стойкости в жестоких испытаниях души и тела, о целительных молитвах, утишающих страдания, о провидении, которое покровительствует тому, кто стоек в беде, пролив кровь за веру Христову, за дело правое; а мужик лишь тряс головой и вскрикивал, словно не желал утешений, но поп, видно, привык и говорил он не одному, а многим раненым, тянувшимся к этой паре.

Навстречу скорбному шествию изувеченных людей от запасного полка, туда, где истекала кровью русская рать, шел слепой лирник, один, без поводыря, ощупывая путь тонкой палкой. Длинные белые волосы его беспорядочно падали на плечи и грудь, смешиваясь с бородой, в глазах светилась неподвижная синева донского неба, рот широко открыт - лирник громко пел, и песня глушила стенания раненых:

То не зори над Доном разливаются -

Дон-река течет водой кровавою,

То не ветры свищут с моря синего -

Свищут злые стрелы басурманские,

Не катунь-трава во поле катится -

Русокудрые катятся головушки,

Золочеными шеломами позванивая,

Ой ты, буря, беда неминучая,

Далеко занесла ты сизых соколов,

Во поля чужие да немилые,

Да во злую стаю черных воронов,

Во гнездо Мамаища поганого.