Помпадуры и помпадурши   ::   Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович

Итак, я сказал, что для меня непонятно, какое значение может иметь вмешательство одних бюрократов в занятия других бюрократов?

Я готов был прибавить: «Быть может, вы делитесь? Тогда – я понимаю! O, comme je comprends cela, monseigneur!» (О, как я понимаю это, ваша светлость!) Но, не будучи еще на совершенно короткой ноге с моим высокопоставленным другом, воздержался от этого замечания. Однако ж он, по-видимому, понял мою тайную мысль, потому что покраснел, как вареный рак, и взволнованным голосом воскликнул:

– Я протестую всеми силами души моей! Слышите, протестую!

– Но в таком случае, я, право, не понимаю, в чем же состоит цель этого беспрерывного вмешательства?

– Вы глупы, Chenapan! (Да, он сказал мне это, несмотря на то, что в то время был еще очень учтив относительно меня.) Вы не хотите понять, что чем больше с моей стороны вмешательства, тем более я получаю прав на внимание моего начальства. Если я усмирю в год одну революцию – это хорошо; но если я усмирю в году две революции – это уж отлично! И вы, который находитесь на службе у величайшего из усмирителей революций, – вы не понимаете этого!

– Я понимаю, я даже очень хорошо понимаю это, monseigneur! Но, признаюсь, я полагал, что положение вашего отечества...

– Все отечества находятся в одном положении для человека, который желает обратить на себя внимание начальства – vous m'entendez? (вы меня понимаете?) Но это еще не все. Я имею и личное самолюбие... sacrebleu! (черт возьми!) У меня есть внутренняя политика, у меня есть прерогативы! Я хочу проводить мой взгляд...