Поп и работник   ::   Каледин Сергей

– Отпу-устят, кому ты, на хер, нужен!



3

Бабкину снилась женщина, Валда Граудиня, медсестра рижского дурдома, где Бабкин этим летом безуспешно лечился от заикания, обнимала его своими полными плавными руками и называла осень «бабское лето»…

– Во-овкя!.. Вовкя!..

Бабкин, не открытая глаз, привычно потянулся к полке, где за магнитофоном возле будильника лежали спрятанные от дочери очки. Рука его наткнулась на шершавую стену. Другой рукой Бабкин по-слепому стал нашаривать деревянный заборчик детской кроватки, чтобы проверить, сухая ли Танька, но вместо дочери рука его нащупала пустоту.

Бабкин открыл глаза: с обитого фанерой потолка свисала голая лампочка. За лампочкой в углу под иконой мерцала лампадка. Бабкин вспомнил, что он церковный истопник.

В комнату всунулась Вера Ивановна.

– Спишь? Все царство небесное проспишь! Одеись. В алтаре всю ночь огонь горел. Тебя будить не стала, храм сама подтопила, глянь в окно: в алтаре огонек шевелится. Как не спалилось-то?.. Потекло бы на престол, на покрывало, в алтаре пол деревянный.

Бабкин поискал очки, очков не было. Он нагнулся: может, на полу? Очки от резкого нагиба съехали со лба на нос, жнь прояснилась.

Из пасти растворомешалки торчал черенок лопаты. Бабкин покачал его. Лопата не поддавалась.

– Захватился цемент, влагу натянул, – проворчала Вера Ивановна, открывая церковь. – Вот такие работнички у Господа Бога.

Бабкин шагнул внутрь, но это была еще не церковь.