Поп и работник   ::   Каледин Сергей

– Н-не мешает, – сказал Бабкин. – А сколько времени?

– Время вылазить отсюда. А рожа-то чего у тебя? Жене небось звонил?

– Я с ней разведусь.

– Разведусь… – передразнила его староста. – Жопа об жопу – кто дальше отлетит? Куда ж ты от нее разведешься? – Вера Ивановна послюнила конец косынки и потерла Бабкину закопченные щеки. – У тебя от ней дитя. Тебе бы приспособиться. И не звони без толку. Сиди здесь, время выжди, пока все позабудется… Денег ей пошли. Без письма пошли, просто денег. Раз пошлешь, два пошлешь – будет как малинка. Бабы деньги любят. До Пасхи все печали замарует, занесет, следа не останется. Начнете заново… Она красивая?

– Н-не очень.

– И хорошо. От красивой морды семье непокой. Бабы-то все глупые, одинакие. Их поменьше слушать надо, внимания обращать. Только если захворает. Вставай-подымайся. Хочешь, кофу сварю для успокойствия, попьешь

– и заснешь, как ангел.

– Не надо.

– Тогда для разминки к Пузырю сходи, мухоморной настойки возьми – Лихову отвезешь, пропади он пропадом!..

Пузырем Вера Ивановна называла Петрова, жившего в деревне ветерана и инвалида, за его красное, отечное, без единой морщинки лицо. В Москве, в ветеранской поликлинике, к которой он был прикреплен, когда еще жил в городе, ему неоднократно прописывали лекарство – гнать мочу, тормозившую работу сердца и легких.