Порт   ::   Набоков Владимир Владимирович

Хозяйка нежно взглянула на дочь, устала, мол, просидела все утро в конторе, а не то в магазине служит. Было в ней что-то трогательное, уездное, хотелось думать о фиалочном мыле, о дачном полустанке в березовом лесу. Конечно, за дверью никакой Франции нет. Кисейные движения. Солнечная чепуха.

-- Нет, это вовсе не сложно,-- говорил моряк,-- бывает так: железная бадья, угольная яма. Подгребаете, значит. Сперва легко,-- пока уголь скатом: сам в бадью сыплется; потом тяжелее. Наполните бадью, ставите ее на тележку. Подкатываете к старшему кочегару. Тот ударом лопаты -- раз!-- отпахивает печь,-- два!-- той же лопатой бросает, знаете, широко, веером, чтобы ровно лег. Работа тонкая. Изволь следить за стрелкой, а если понизится давление...

В окне с улицы появились голова и плечи человека в панаме и белом пиджаке. -- Как изволите поживать, Ляля? Облокотился о подоконник.

-- Да-да, конечно, жарко, так и пышит. Работать нужно в одних штанах да в сетке. Сетка потом черная. А вот я говорил,-о давлении-то. В печи, значит, образуется накипь, каменная кора, разбиваешь атакой длинной кочергой. Трудно. Зато как потом выскочишь на палубу -- солнце, хоть и тропическое, а кажется свежим,-- да встанешь под душ, да шмыг к себе в кубрик, в гамак,-- благодать, доложу я вам... Тем временем у окна:

-- А он, понимаете, утверждает, что видел меня в автомобиле!

Голос у Ляли был высокий, взволнованный.