JК
Портрет огнем :: Кассиль Лев Абрамович
Страница: 35 из 60И что толку соскакивать на перегоне? Что я один в поле буду делать, да еще ночью… Вот комиссия отца Денисия, история кума Григория!
Замечаю, однако, что тормозит поезд, видно, к станции подъезжаем. Как стрелку проехали, я, не дожидаясь остановки, соскочил.
Тихо кругом. Составы стоят. Темно. Людей не слышно. Потом рожок где-то запел, паровоз закричал, буфера задлинькали. Пролез я под вагонами, побежал туда. Отправляют какой-то состав.
– Что за поезд? – спрашиваю.
Из темноты сверху отвечают:
– Санитарная летучка.
Это раненых с фронта везут в госпиталь. И идет состав в сторону той станции, где я свой вагон потерял. Стал я проситься в теплушку – не пускают. Говорят, переполнено все, места нет. Я все-таки вскочил на ходу, а мне велят обратно сойти, чуть не спихивают.
– Не положено, – говорят, – в санитарном поезде посторонних возить.
– Дружочки, – говорю, – уважаемые, я же не посторонний! Я от своего вагона отбился. Сам по этой научной части.
Слышу, в темноте посопел кто-то, словно принюхался, да и говорит:
– Шут его знает. В темноте не видать. Но запах, верно, от него медицинский. Ладно, пусть до станции доедет.
Так я и попал снова на ту же станцию. А тут уж немножко светать начало. Бегаю я опять по путям, кричу:
– Дашутка, Дарьюшка, милая! Аукнись, подай голос! И вдруг слышу откуда-то с другого пути:
– Тута я, тута, дядя Гурыч!
Кинулся я в ту сторону, посветил фонарем… Вот он, мой чрезвычайный, особого назначения! Дашка как бросится мне на шею прямо сверху! Я даже на землю сел. А потом вдруг как начала меня обоими кулаками барабанить – ив грудь и по шапке.
Замечаю, однако, что тормозит поезд, видно, к станции подъезжаем. Как стрелку проехали, я, не дожидаясь остановки, соскочил.
Тихо кругом. Составы стоят. Темно. Людей не слышно. Потом рожок где-то запел, паровоз закричал, буфера задлинькали. Пролез я под вагонами, побежал туда. Отправляют какой-то состав.
– Что за поезд? – спрашиваю.
Из темноты сверху отвечают:
– Санитарная летучка.
Это раненых с фронта везут в госпиталь. И идет состав в сторону той станции, где я свой вагон потерял. Стал я проситься в теплушку – не пускают. Говорят, переполнено все, места нет. Я все-таки вскочил на ходу, а мне велят обратно сойти, чуть не спихивают.
– Не положено, – говорят, – в санитарном поезде посторонних возить.
– Дружочки, – говорю, – уважаемые, я же не посторонний! Я от своего вагона отбился. Сам по этой научной части.
Слышу, в темноте посопел кто-то, словно принюхался, да и говорит:
– Шут его знает. В темноте не видать. Но запах, верно, от него медицинский. Ладно, пусть до станции доедет.
Так я и попал снова на ту же станцию. А тут уж немножко светать начало. Бегаю я опять по путям, кричу:
– Дашутка, Дарьюшка, милая! Аукнись, подай голос! И вдруг слышу откуда-то с другого пути:
– Тута я, тута, дядя Гурыч!
Кинулся я в ту сторону, посветил фонарем… Вот он, мой чрезвычайный, особого назначения! Дашка как бросится мне на шею прямо сверху! Я даже на землю сел. А потом вдруг как начала меня обоими кулаками барабанить – ив грудь и по шапке.