Портреты учителей   ::   Деген Ион

Несколько дней спустя, когда я пришел к Шастиным, Владимир Иннокентьевич обратился к дочери:

– Тащи, пожалуйста, водку. Предстоит мужской разговор.

Мы сели за стол.

– Знаешь, доченька, Иону Лазаревичу твой избранник тоже не пришелся по душе.А Ион Лазаревич очень чуствительная лакмусовая бумага на плохих людей.

– Владимир Иннокентьевич, я вам ничего не говорил.

– Не говорили. Так скажите сейчас.

Я молчал.

– Вот видишь. У Иона Лазаревича привычка говорить хорошее даже черт знает о ком. У него даже негодяи ходят в хороших. Именно поэтому мне хотелось, чтобы от такого человека ты услышала мнение о своем избраннике.

– Это ни к чему. Я его люблю.

– Отлично. Это великое чувство. А ты уже жила с ним?

– Папа, ну как ты можешь?

– А ты поживи, доченька, поживи. Может быть, это поможет тебе прозреть. Может быть, только плотское влечение ты считаешь любовью. Попробуй.

Не знаю, кто чувствовал себя более смущенным, дочка, или я, воспитанный на традициях расейского домостроя. И вдруг отец,- не кто-нибудь, а отец! – говорит дочери такие вещи.

И, словно этого было мало, Владимир Иннокентьевич продолжал:

– Чего тебе бояться? Есть противозачаточные средства. А даже если забеременеешь и захочешь сохранить ребенка, мы достаточно состоятельные люди, чтобы воспитать его без такого отца, который только искалечит жизнь твою и ребенка. Не торопись, доченька. Замужество – акт ответственный.