Поселок   ::   Фолкнер Уильям

А это верное доказательство, что лошади не Флемовы, – кто же всучит своему родичу то, что и поймать невозможно?

Они снова засмеялись, но сразу же смолкли, как только заговорил приказчик. Голос его звучал совсем невесело.

– Послушай, – сказал он. – Пусть так. Мы не спорим, что ты умнее нас всех. Ты не покупал лошади ни у Флема, ни у кого другого, а ежели так, не твое это дело, и не лучше ли будет на этом покончить.

– Конечно, – сказал Рэтлиф. – На этом и покончили позавчера вечером. По милости того, кто забыл запереть ворота. Все, кроме Эка. Оно и понятно: ведь мы знаем, что эта лошадь не была Флемова, потому что досталась Эку задаром.

– И, кроме Эка, есть еще такие, которые по сю пору дома не были, – сказал человек с веточкой во рту. – Букрайт и Квик все гоняются за своими лошадками. Вчера в восемь вечера их видели в Бертсборо [41] , в трех милях от Старого Города. А лошадь неизвестно чья, она их и близко не подпускает.

– Конечно, – сказал Рэтлиф. – С той самой секунды, как кто-то оставил ворота открытыми, только одного из этих лошадников и можно сыскать без ищеек – Генри Армстида. Он лежит у миссис Литтлджон, оттуда и загон виден, так что когда его лошадь воротится, ему надо будет только крикнуть жене, чтобы та выбежала с веревкой и обротала ее… – Он запнулся, но лишь на мгновение, и тут же сказал: «Доброе утро, Флем», – не меняя тона, так что заминка прошла незамеченной. Все, кроме приказчика, который вскочил, уступая стул с подобострастной поспешностью, и Эка с сыном, продолжавших есть, смотрели в пол, мимо своих неподвижных рук, а Сноупс в серых штанах, крошечном галстуке и новой клетчатой кепке взошел на крыльцо.