Пошехонская старина   ::   Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович

– Срамная я…

– Чего уж хуже! Воли над собой взять не можешь… Не вели вина давать – вот и вся недолга! |

– А лучше будет, ежели я в кабак дебоширствовать убегу?

– Чтой-то уж и в кабак… спаси бог!

– Было уже со мной это – неужто не помнишь? Строго-настрого запретила я в ту пору, чтоб и не пахло в доме вином. Только пришло мое время, я кричу: вина! – а мне не дают. Так я из окна ночью выпрыгнула, убежала к Троице, да целый день там в одной рубашке и чуделесила, покуда меня не связали да домой не привезли. Нет, видно, мне с тем и умереть. Того гляди, сбегу опять ночью да где-нибудь либо в реке утоплюсь, либо в канаве закоченею.

– Ах, грех какой!

– Ничего не поделаешь. Я, впрочем, не об себе, а об дочке хотела с тобой поговорить. Не нравится мне она.

– Чему ж в ней не нравиться – девица как девица. Смотрите! родная дочка уже разондравилась!

– Не об том я. Не нравится мне, что она все одна да одна, живет с срамной матерью да хиреет. Посмотри, на что она похожа стала! Бледная, худая да хилая, все на грудь жалуется. Боюсь я, что у ней та же болезнь, что у покойного отца. У бога милостей много. Мужа отнял, меня разума лишил – пожалуй, и дочку к себе возьмет. Живи, скажет, подлая, одна в кромешном аду!

– Ишь ведь ты какая! и в бога-то верить перестала!

– Верила я…

Слепушкина не доканчивала и задумывалась.

– Ничего, всё обойдется благополучно,– утешала ее Марья Маревна.– Никакой болезни у Клавденьки нет – что пустяки говорить! Вот через год мой Мишанка из-за границы воротится, в побывку к матери приедет.