Последнее лето   ::   Почивалин Николай Михайлович

- А ты хоть знаешь, почему ее москвичкой зовут?

- Слыхал. Родом будто из Москвы. Что же, за это и премировать? Игонькин хохотнул, тут же согнал улыбку. - Тогда уж скорей сыну ее, Василию, отдать. Тракторист, и вкалывает подходяще. В самом ажуре будет.

- Вот пусть он еще и повкалывает. Сколько мать-то вкалывала. - Тарас Константинович хмыкнул. - В общем, если не возражаешь, ей. Таково же мнение и партбюро.

- Да я что же. Ладно.

- Отлично, договорились. - Прикидывая, не забыл ли чего еще, Тарас Константинович сдвинул косматые брови и тут же удивленно, с живейшим любопытством вскинул их. На полу, вдоль плинтуса лежала какая-то узкая штуковина в аккуратном брезентовом чехольчике.

- Это что у тебя за новая техника такая?

Игонькин выскочил из-за стола, круглые гладкие щеки его порозовели.

- Да так это, подарили мне... - Он проворно задвинул подарок ногой под стол. - Удилище складное.

Прищуренные глаза директора глянули на него остро и насмешливо.

- Тебе бы, Игонькпн, в рыбхозе командовать.

- А я там работал, - наигранно простодушно сказал Игонькин. - Без малого три года руководил.

- И как?

- Все в ажуре. Водоемы зарыбляли. Свежую рыбу давали. - Игонъкин повел плечами, будто удивляясь вопросу: как же, мол, иначе может быть?

- А чего ж ушел оттуда?

- На колхоз бросили, сам-то разве бы ушел? Вот где рыбы-то было! И никакой удочки не надо. В отстойник придешь, глубина десять сантиметров, карпы, можно сказать, пешком ходят.