Последнее лето   ::   Почивалин Николай Михайлович

А уж насчет пиджака - ни, ни, хоть тут сам премьер, свой ли, заморский ли, окажись!

Пока он переходил дорогу, вспомнил: когда они с Санькой Свистом первый раз пришли зачем-то на барскую усадьбу, в аллеенавстречу им попалась молодая барыня.

Ни лицом, ни осанкой она не была похожа не только на баб, но и на своих деревенских девок. Она неторопливо прогуливалась под белым зонтиком, в белом же длинном платье, из-под которого показывались и снова прятались блестящие туфельки. И пахло от нее чем-то необыкновенным.

Санька, цыганистый и бойкий, почтительно сдернул картуз, а когда она, кивнув, прошла мимо, тонкая и душистая, оглядел ее со спины, восхищенно щелкнул языком.

- Это краля! С такой бы на всю ночку в омете - а, Тараска?

Деревенские мальчишки, они в пятнадцать лет знали, по крайней мере теоретически, уже все; в шестнадцать, случалось, и женились.

"Вот ведь как получается, - размышлял Тарас Константинович, входя в приемную, - Санька Козырев погиб в войну в звании полковника-артиллериста, а барыня, чужой человек по самой своей природе, жива. Интересно все-таки она или не она?"

- Тут, что ли?

- Тут. - Секретарша смотрела на директора во все глаза, словно но узнавая.

- А Забпев?

- Не был еще.

Тарас Константинович недовольно хмыкнул, обреченно толкнул дверь.

Отложив газету, невысокая седая старушка в роговых очках поднялась со стула, сделала навстречу мелкий шажок.

- Здравствуйте. Как я понимаю, вы и есть директор - Тарас Константинович?

- Он самый. - Тарас Константинович мотнул головой. - Садитесь, прошу вас.

- Спасибо.

Он прошел за свой стол, сел сам и почувствовал собя увереннее.