Последние залпы   ::   Бондарев Ю В

колодцы привязались.

- Ложитесь, - сказал Новиков. - Не теряйте минуты.

Майор Гулько, перекатывая сигарету во рту, брезгливо морщась от дыма, перелистывал прокуренными пальцами толстую иллюстрированную книгу, лежавшую на столе, не без отвращения говорил:

- Разгул цинизма в степени эн плюс единица. Кровь, смерть, улыбки возле могил. Разрушения. "Фотографии России"... Книга для немецких офицеров. Петин! - позвал он. - Эту сволочь - в уборную, в сортир! В сортир! заключил он и, сердясь, швырнул книгу на колени сонно разомлевшему в кресле ординарцу.

Петин вздрогнул, стряхнул дремотное оцепенение, тоже полистал, пощупал книгу неправдоподобно большими руками, подумал и во всю ширину лица заулыбался:

- Куда ее, товарищ майор? Наждак!

Гулько зло фыркнул волосатым носом.

- Я, с позволения сказать, инженер, всю жизнь бродил по стройкам и знаю, что такое Россия, - отчетливо заговорил он. - И отлично знаю, что такое фашизм. Мир в руинах, распятия на деревьях, пепел городов, двуногое подобие человека с исступленной жаждой уничтожения, садизма, возведенного в идеал. Вы что так смотрите, Новиков?

- Я хотел сказать, что знаком с прописными истинами, - ответил Новиков.

- О, если бы каждый в мире знал эти прописные истины! - проговорил Гулько, насупясь.

- Я не люблю, товарищ майор, когда вслух говорят о вещах, известных каждому, - сказал Новиков. - От частого употребления стирается смысл. Надо ненавидеть молча.