Последний мир   ::   Рансмайр Кристоф

В финале этот горемыка, заскорузлый от грязи, тощий как скелет, сидел в золотой пустыне, окруженный тускло мерцающими скульптурами своих близких, и посреди этого металлического мира читал гулкий монолог — не только проклиная деньги, но и остроумно высмеивая всех, кто их жаждет. В этом монологе — а его то и дело прерывали аплодисменты и хохот публики — наконец-то прозвучали спрятанные в палиндромах и акростихах имена известных всему городу президентов наблюдательных советов, депутатов и судей… Арматор все ж таки спасся от своего проклятия и от голода, променяв их на другую, менее жестокую судьбу, уши у него вытянулись и обросли волосами, голос же стал скрипучим и заунывным, как у осла. Так он ушел со сцены. Публика гоготала от восторга и бросала на подмостки плюшевые подушки и цветы. Три вечера кряду в театре был аншлаг, а воздух, пропитанный запахом духов и пота множества зрителей, был настолько тяжел, что билетеры даже и во время спектакля опрыскивали зал хвойным освежителем из пузатых флаконов.

На четвертый вечер отряд конной полиции железными прутьями и длинными хлыстами не дал публике войти в театр, а актерам выйти оттуда; при этом и зрители, и актеры получили увечья и лежали потом, стеная, в залитых кровью золотых костюмах и праздничных нарядах на ступенях наружных лестниц и под аркадами театра, пока их не уволокли прочь.