JК
Последний поворот на Бруклин :: Selby Hubert
Страница: 171 из 395Он машинально поднял свой стакан и допил пиво.
В баре он пробыл почти до полуночи, все это время мысленно представляя себе лицо и руки гомика, по-прежнему слыша его голос. Когда он допил последний стакан пива и отправился домой, тела своего он не чувствовал – отчасти из-за того, что находился во власти сохранившихся в памяти образа и звука, отчасти от пива. На свежем воздухе образ слегка затуманился, но не исчез. Не исчез он и тогда, когда Гарри разделся и рухнул на кровать. Он лег на бок, отвернувшись от Мэри, но вскоре ее вкрадчивая рука и вкрадчивый голос заставили образ рассеяться. Когда она только начала свои ласки, образ был еще с ним, и он весь затрепетал от возбуждения. Потом он сообразил, что это Мэри, и не осталось ничего, кроме жены да ярости – ярости, не дававшей возбуждению угаснуть. Он резко повернулся и навалился на жену, отчаянно пытаясь вспомнить образ и звук, но они уже безвозвратно изгладились из памяти, а Мэри стонала и царапалась…
Он ворочался в постели, лежа некоторое время без сна, вновь чуть не плача, ослепленный смятением, но был так измучен после всех событий минувшего дня, что вскоре уснул.
Наутро он проснулся чуть свет и ушел так поспешно, что Мэри не успела с ним поговорить. Он зашел к «Греку» и выпил кофе с пирожным, то и дело поглядывая на часы, но было только начало седьмого.
В баре он пробыл почти до полуночи, все это время мысленно представляя себе лицо и руки гомика, по-прежнему слыша его голос. Когда он допил последний стакан пива и отправился домой, тела своего он не чувствовал – отчасти из-за того, что находился во власти сохранившихся в памяти образа и звука, отчасти от пива. На свежем воздухе образ слегка затуманился, но не исчез. Не исчез он и тогда, когда Гарри разделся и рухнул на кровать. Он лег на бок, отвернувшись от Мэри, но вскоре ее вкрадчивая рука и вкрадчивый голос заставили образ рассеяться. Когда она только начала свои ласки, образ был еще с ним, и он весь затрепетал от возбуждения. Потом он сообразил, что это Мэри, и не осталось ничего, кроме жены да ярости – ярости, не дававшей возбуждению угаснуть. Он резко повернулся и навалился на жену, отчаянно пытаясь вспомнить образ и звук, но они уже безвозвратно изгладились из памяти, а Мэри стонала и царапалась…
Он ворочался в постели, лежа некоторое время без сна, вновь чуть не плача, ослепленный смятением, но был так измучен после всех событий минувшего дня, что вскоре уснул.
Наутро он проснулся чуть свет и ушел так поспешно, что Мэри не успела с ним поговорить. Он зашел к «Греку» и выпил кофе с пирожным, то и дело поглядывая на часы, но было только начало седьмого.