Последний поворот на Бруклин   ::   Selby Hubert

Ей не хотелось ссориться с Винни, не хотелось ему разонравиться, не хотелось его раздражать; но ей было известно, что произойдет, когда она придет домой. Мать расплачется и вызовет врача. И даже если брат не найдет бенни (выбросить таблетки она не могла, а для одного заглота их было слишком много), врач все равно догадается, что она что-то принимает, и всё разболтает. Она знала, что они ее разденут и увидят на ней узенькие красные трусики с блестками – как у стриптизерши. Возможно, на косметику брат внимания не обратит (когда увидит ее ногу и всю эту кровищу; и когда мать испугается за нее и велит брату оставить ее в покое), но уж закрывать глаза на трусики и бенни ни за что не станет.

Но больше всего она боялась отнюдь не этого; отнюдь не то, что брат ее отшлепает, вновь вселяло в нее тот страх, от которого она едва не теряла сознание, который заставлял ее вспомнить (правда, ненадолго) о молитве и забыть о запахе гангрены. Это было сознание того, что ей придется несколько дней, а то и неделю, просидеть дома. Доктор велит ей беречь ногу, пока рана не заживет, и мать с братом будут следить за соблюдением указания врача. И она знала, что они не пустят к ней никого из подружек, а у нее нет ничего, кроме бензедрина, который, вероятно, найдут и выбросят. Дома ничего не припрятано. И негде раздобыть. Неделю, а то и больше, сидеть дома на полном голяке. Да я свихнусь! Так долго я не выдержу. Они меня достанут. Достанут.