Последний рубеж   ::   Екимов Борис

Тощий ячменишко, сорные поля, порой и не поймешь, что сеяли; или вовсе стоит прошлогодняя трава-старник, ее сухие будылья; или как в Липологовской балке, где новый землевладелец, вчерашний овцевод, осенью на непаханые бахчи кинул семена, на укоры ответив: "Никуда не денется, вырастет!" Выросло... Только вот что? А много ли лучше поля Бударина, Найденова?.. А ведь вот она Россошь, которая испокон веку была кормилицей всей голубинской округи. Вот она, живая вода, которую где-то ищут, скважины бурят, роют каналы, строят водоводы. А здесь, как говорится, Бог дал, только бери!

В Калаче-на-Дону живет рядом со мною уроженка Фоминколодского, женщина уже пожилая. Старая мать ее за несколько лет до смерти стала просить:

- Давай вернемся на хутор.

- Куда возвращаться? - отвечала ей дочь. - Там нет ничего.

- Все там есть: вода и земля родная, золотая. Они нас прокормят.

Земля родная... Стирается ли твоя позолота?.. Скудеет щедрость твоя?.. А может, хозяина да работника нет? Не о том ли бормочут, спешат рассказать серебряные ключи Фомин-колодца... Но кто их услышит? На многие километры пустая степь.

Потом я проехал через Осиновку и Осинов лог, где постоянный житель один больная старая женщина.

В полях - тишина. Редко-редко увидишь комбайн. Встречных машин нет. А ведь хлеба поспели, уборочная страда. Не суета мне нужна. Но горько глядеть на хлеб, который скоро начнет осыпаться. Горько глядеть на поля, где и осыпаться нечему: сплошной осот.

А потом был хутор Большая Голубая. Этот хутор - единственный в своем крае еще живой и жилой. Табунок детишек резвится на улице. Можно сказать, что Большая Голубая - это последний рубеж. Падет он - безлюдье ляжет на многие десятки верст.