JК
Угроза вторжения :: Маркеев Олег
Страница: 12 из 837 – Хватит дергать судьбу за хвост! Пора делать ноги. Если не ночью, то днем возьмут обязательно».
Лунный свет, разлившись по стене, сделал ее матово-белой. Дверной проем казался черной прямоугольной дырой, ведущей в никуда.
Он встал и, стараясь не скрипеть половицами, вышел из комнаты.
* * *
Максимов вышел на крыльцо и сразу же по привычке сделал шаг в сторону.
Фигура в дверном проеме, подсвеченная из-за спины, – просто счастье для снайпера. Завалит, даже не целясь.
Последний месяц в него стреляли кому только не лень. Слава богу, на этой войне партизанщины было больше, чем где-либо. Каждый малолетка с автоматом мнил себя Рембо. Настоящих спецов у обеих сторон было наперечет. Да и кто здесь против кого, порой было невозможно понять. Гражданская война, одним словом.
Оставшиеся в доме затянули грустную тягучую песню. Давно прошло время, когда Максимов удивлялся, как могут здоровые усатые мужики до слез на глазах выводить эти песни. Теперь, отвоевав почти год на балканской войне, он понял – есть и всегда будет о чем пожаловаться друг другу мужикам, разбередив душу стаканом ракии. Русские пьют и, все больше хмелея, рвут душу на куски и в слова раскладывают. Так, со словами, боль накипевшая и выходит. А эти тянут из себя, медленно, как старуха пряжу, и поди реши, что больнее.
Дверь распахнулась, и во двор опять вырвался поток света.
– Закрой дверь, Милан. Не играй со смертью.
Лунный свет, разлившись по стене, сделал ее матово-белой. Дверной проем казался черной прямоугольной дырой, ведущей в никуда.
Он встал и, стараясь не скрипеть половицами, вышел из комнаты.
* * *
Максимов вышел на крыльцо и сразу же по привычке сделал шаг в сторону.
Фигура в дверном проеме, подсвеченная из-за спины, – просто счастье для снайпера. Завалит, даже не целясь.
Последний месяц в него стреляли кому только не лень. Слава богу, на этой войне партизанщины было больше, чем где-либо. Каждый малолетка с автоматом мнил себя Рембо. Настоящих спецов у обеих сторон было наперечет. Да и кто здесь против кого, порой было невозможно понять. Гражданская война, одним словом.
Оставшиеся в доме затянули грустную тягучую песню. Давно прошло время, когда Максимов удивлялся, как могут здоровые усатые мужики до слез на глазах выводить эти песни. Теперь, отвоевав почти год на балканской войне, он понял – есть и всегда будет о чем пожаловаться друг другу мужикам, разбередив душу стаканом ракии. Русские пьют и, все больше хмелея, рвут душу на куски и в слова раскладывают. Так, со словами, боль накипевшая и выходит. А эти тянут из себя, медленно, как старуха пряжу, и поди реши, что больнее.
Дверь распахнулась, и во двор опять вырвался поток света.
– Закрой дверь, Милан. Не играй со смертью.