Угроза вторжения   ::   Маркеев Олег

Рованузо едва успел подхватить блюдце с кусочком торта и стакан сока. Так и замер, зажмурив глаза.

Гога длинно выругался по-грузински, потом перешел на русский мат. Рованузо молчал, лишь хватал воздух, как рыба, выброшенная на берег.

– Этот сучий потрох... Не дай бог он вылез из могилы! Я его на куски порежу и собакам скормлю, – заревел Гога, топча ногами мерзко хрустящую посуду.

– Кто? – Рованузо непроизвольно поджал ноги, чтобы разлетающиеся во все стороны белые осколки не попали в туфли.

– Крот! Я его маму...

– Так он же давно помер, Георгий!

– Хрен там! Жив, сука, хотя я не знаю, почему. Давид вышиб мозги из одного мальчишки. Крупье наш. Он Крота вчера сфотографировал.

– Серьезно?

– Шучу я так! Весело мне! – Гога неожиданно остановился. – Где Самвел? – не оборачиваясь спросил он.

– Уехал. Мне ничего не сказал. – Рованузо понял, – концерт окончен, – и поставил блюдце и стакан на осиротевший стол.

– Развели бардак, на три дня вас оставить нельзя! – Он одернул выбившуюся рубашку из брюк. – Нет Самвела, и хрен с ним. Много брать на себя стал. Давид займется этим делом. На тебе эти боливийские засранцы. – Он повернулся лицом к Рованузо. – Успокой как можешь. Пусть ждут. Товар мы найдем. Откопаем Крота, найдем и товар. Его это рук дело, сердцем чую!

– Понял. Где тебя искать?

– Сейчас в Останкине. Меня в студии уже ждут. Ты телевидению бабки отстегнул?

– Как сказал. Наличными, из рук в руки.