Последняя граната   ::   Светиков Виктор Николаевич

Алла помнила буквально каждую подробность из его жизни, из того, что писал Александр. Самая поразительная память — память влюбленной женщины.

Она, например, словно сфотографировала все дни Сашиного отпуска, проведенного вместе. Купались, загорали, мечтали... Его слова, жесты, ребяческие дурачества... Как-то, пройдя по влажному песку, девушка оставила на нем отпечатки ступней и вдруг услышала: «Твои следы похожи на скрипки в миниатюре». Ну что такого он сказал? А словно дорогим подарком одарил. В другой раз, когда спросила о планах, ответил, что он хотел бы жить и умереть в мягком климате этой девушки. И улыбнулся ей светло и нежно.

Дни отпуска промелькнули один за другим, словно лопасти мельничного колеса под неотвратимым напором воды. Прощаясь, он обернулся и поглядел на нее долгим взглядом. Как будто стремился запечатлеть ее облик до мельчайших деталей. И унести их с собой.

— Мне приятно будет вспоминать, как мы прощались... — сказал Александр. — А воспоминания — вещь драгоценная.

Среди гостей, между тем, шел разговор об уходящей зиме и видах на урожай, о том, что на головной ферме упали надои молока и «сам» (председатель колхоза) ходит будто бы шибко хмурый.

— Что-то мы, бабы, все не о том, — разрушила деловой ход беседы сестра Фаины Егоровны. — Давайте-ка лучше споем! И начала:

Что стоишь, качаясь, тонкая рябина?

Голову склонила до самого тына...

Песня создавала лирический настрой, и запевалу дружно поддерживали;

Но нельзя рябине к дубу перебраться.