Поскольку люди они разные, и даже поговорить им толком не о чем: ну вовсе не интересно ему слушать, какие у Лющенко были шикарные кавалеры на «вольво» и «мерседесах», как они делали ей дорогие подарки, возили по клубам и ресторанам, – но все получили от ворот поворот, ибо по тем или иным причинам не оказались достойны своей избранницы.
Шикунов не преувеличивал. Других тем для разговора у Лющенко не имелось. Вообще. Последнюю книгу она прочитала лет десять назад, с друзьями-подругами не общалась за их отсутствием. Если же ей доводилось выезжать за пределы Питера, то все впечатления, которыми Лющенко была способна поделиться, сводились к сценарию очередного эпизода бесконечного любовного сериала – в декорациях Прибалтики или Крыма.
Возможно, позиция Паши – попользоваться женщиной как таблеткой от стресса и выбросить по истечении надобности – не блистала благородством. Но дальнейшие события показали, что благородство с Лющенко – дело ненужное, глупое и даже опасное.
– Пло-х-х-х-хой мальчиш-ш-ш-ш-ка… – прошипела она, мгновенно сбросив все маски. И стала тем, кем и была все эти годы – расчетливой стервой-падальщицей.
Паша разозлился.
– Замуж невтерпеж? – поинтересовался он, стараясь произносить слова холодно и равнодушно.
И – с трудом увернулся от выплеснутого в лицо обжигающего кофе. Не совсем удачно увернулся – несколько горячих капель попали на шею и щеку. Вместе с болью он, как ни странно, почувствовал облегчение. Нынешняя Лющенко – до сегодняшнего вечера – была какая-то неправильная. Но теперь всё встало на свои места.