Посмертные записки Пиквикского Клуба   ::   Диккенс Чарльз

На заржавленной поломанной решетке камина тлели угли; перед ним был выдвинут старый покрытый пятнами треугольный стол, на котором стояли склянки с микстурой, треснутый стакан, какие-то мелкие домашние вещи. На полу, на импровизированной постели, спал ребенок, а возле него на стуле сидела женщина. На полке были расставлены тарелки и чашки с блюдцами; под нею висели балетные туфли и пара рапир. Больше ничего не было в комнате, кроме каких-то лохмотьев и узлов, валявшихся по углам.

Я успел рассмотреть все эти мелкие детали и заметить тяжелое дыхание и лихорадочную дрожь больного, прежде чем он обратил внимание на мое присутствие. В беспокойных попытках улечься поудобнее он свесил руку с кровати, и она коснулась моей руки. Он вздрогнул и тревожно заглянул мне в лицо.

— Джон, это мистер Хатли, — сказала его жена. Мистер Хатли, за которым ты посылал сегодня, помнишь?

— А… — протянул больной, проводя рукою по лбу. Хатли… Хатли… Дайте вспомнить. — В течение нескольких секунд он, казалось, старался собраться с мыслями, потом крепко схватил меня за руку и сказал: — Не бросайте меня, старина, не бросайте. Она меня убьет, я знаю, что убьет.

— Давно он в таком состоянии? — спросил я у его плачущей жены.

— Со вчерашнего вечера, — ответила она. — Джон, Джон, неужели ты меня не узнаешь?

— Не подпускайте ее ко мне! — содрогнувшись, сказал больной, когда она склонилась к нему. — Уведите се, я не могу ее видеть.