Посолонь   ::   Ремизов Алексей Михайлович

И на земле цветов было меньше, чем моих братьев, и на земле лесу было меньше, чем моих сестер, и на земле рек-озер было меньше, чем моих сестер-братьев.

Я не помню, как это было — а как всходить заре на гору, перед рассветом, мы вступили в болото, и вот черные руки вдруг поднялись из земли и крепко охватили мать под грудь сзади и, обняв, повлекли ее в топь за собою…

Я не помню, как это было, — я стою на краю трясины и кличу и зову мою мать: «Где найду я новую землю!» — И кличу братьев: «Где найду я мать!»

А под землею глубоко я вижу, горят, как свечи, глаза. А мать стоит — не мать, печальная верба».



Радуница [256]



К нам! — торопитесь, весенние ветры!

Грачи прилетели, пробила лед щука [257] , вскрылись реки, идут, говорливые, и распушилась верба.

Эй, ты — весна!

Ой, лелю, лелю весна! [258]

Уж прошумели грозолетные тучи, неразгонные дождем пролились студеницы [259] .

И ударило молотом в камень, в зеленый дуб прямо под корень.

Эй, ты — весна!

Ой, лелю, лелю весна!

По теплому небу алым развоем [260] наливается роза-заря.

Алый вечер угас, темная Стрига тьму собирает для ночи.

Ночь кипит, весенняя — распущены темные косы. А куда ни взглянешь — звезды.

Но моя душа полней печалью.

Эй, ты — весна!

Ой, лелю, лелю, весна!

К нам! — торопитесь, весенние ветры!

Уж восходит из недр ночи красное Солнце, разрываются тяжкие цепи, — низвергается Стрига.