JК
Укрощение строптивых :: Успенская Светлана
Страница: 40 из 479И произнесла:
— Я… Я тебя люблю!
Закрыв глаза от ужаса, она ждала, что небо упадет на землю, что сцена разверзнется под ногами и поглотит ее.
Но ничего такого не произошло.
Звучало шумное дыхание Гарика. Реакция на признание задерживалась.
Тогда Алена отважилась: она слегка нагнулась, склонила голову и попала губами прямо туда, где между волнующе душистыми усами находились его жесткие, зовущие губы.
— Ты что?! — прозвучал недоуменный возглас. И дальше послышалось возмущенное:
— С дуба рухнула? — Потом треснул оглушительный хлопок в ладоши, и требовательный голос Гарика произнес с привычным раздражением:
— Все сначала!
Давай, Алена, шевелись наконец!
И опять понеслась адская музыка, и опять Алена, сквозь мутившие глаза слезы, порхала по сцене, выслушивая оскорбительные приказания:
— Шевелись! Плечо выше, грациозней, пошла, пошла! Я сказал, задницей шевели, а не носом!
Вечером Алена навзрыд рыдала в гримерке, которую делила с тремя такими же кордебалетными девицами, как она сама. Подруги утешали ее, поглаживая по плечу, осторожно, чтобы не размазать грим, промакивали ватой безжалостные слезы. Одна из них, долговязая угловатая Сусанна небрежно заметила:
— Нашла из-за кого нюни распускать! Да он ведь и не мужик вовсе!
— Как это не мужик? — Алена вопросительно всхлипнула.
— А так!.. — Сусанна зевнула. — Знавала я то время, когда Гарик еще звался Галиной и своими кривыми ножками скакал по сцене в коротенькой юбочке.
— Как это? — У Алены даже просохли слезы от удивления.
— Я… Я тебя люблю!
Закрыв глаза от ужаса, она ждала, что небо упадет на землю, что сцена разверзнется под ногами и поглотит ее.
Но ничего такого не произошло.
Звучало шумное дыхание Гарика. Реакция на признание задерживалась.
Тогда Алена отважилась: она слегка нагнулась, склонила голову и попала губами прямо туда, где между волнующе душистыми усами находились его жесткие, зовущие губы.
— Ты что?! — прозвучал недоуменный возглас. И дальше послышалось возмущенное:
— С дуба рухнула? — Потом треснул оглушительный хлопок в ладоши, и требовательный голос Гарика произнес с привычным раздражением:
— Все сначала!
Давай, Алена, шевелись наконец!
И опять понеслась адская музыка, и опять Алена, сквозь мутившие глаза слезы, порхала по сцене, выслушивая оскорбительные приказания:
— Шевелись! Плечо выше, грациозней, пошла, пошла! Я сказал, задницей шевели, а не носом!
Вечером Алена навзрыд рыдала в гримерке, которую делила с тремя такими же кордебалетными девицами, как она сама. Подруги утешали ее, поглаживая по плечу, осторожно, чтобы не размазать грим, промакивали ватой безжалостные слезы. Одна из них, долговязая угловатая Сусанна небрежно заметила:
— Нашла из-за кого нюни распускать! Да он ведь и не мужик вовсе!
— Как это не мужик? — Алена вопросительно всхлипнула.
— А так!.. — Сусанна зевнула. — Знавала я то время, когда Гарик еще звался Галиной и своими кривыми ножками скакал по сцене в коротенькой юбочке.
— Как это? — У Алены даже просохли слезы от удивления.