Повести, очерки, публицистика (Том 3)   ::   Бажов Павел

Если он брать не станет - скажи, в Доменную, мол, надо, а мимо Кабацкой боюсь один. Я к Сеньше сбегаю. Пусть он за своим отцом глядит. А ты, Кольша, тут сиди. Никуда, смотри, не уходи. Если мой тятя куда пойдет, беги за ним.

Своего отца я догнал, когда он поравнялся с соседней, Кабацкой улицей. Отец усмехнулся:

- Тебе куда?

- Я, тятенька, в Доменную... К Силку Быденку...

- Зачем это?

На этот вопрос я не знал, что сказать. Никак не придумывалось.

- Так... Говорят, у него крючки есть...

- Самоловы, поди?

Я обрадовался и принялся врать о крючках, но отец не дослушал:

- Ступай домой.

В голосе не было строгости, и я уже по-простому запросился:

- Я с тобой пойду!

- Нет, Егоранько, нельзя. Потом тебе скажу...

- Когда скажешь?

- Ну, когда надо, тогда и скажу. Ступай! Некогда мне. - И отец нахмурился.

Приходилось идти домой без удачи.

Петьки еще не было. Кольша спокойно сидел на завалинке у Маковых. Я сказал, что отец меня воротил, и в утешенье себе добавил:

- Обещался потом сказать.

- Ну-к, я говорил - скажут. Зря Петьша трепещется. С этим я не мог согласиться. Когда еще скажут! Надо теперь узнать.

От Маковых вышел Илья Гордеич. Одет он по-праздничному, но как-то чудно: ворот синей рубашки расстегнут и торчит заячьим ухом, суконная тужурка надета в один рукав, левый карман плисовых шаровар вывернут, фуражка сидит криво и надвинута на глаза. Что это с ним? На ногах нетвердо держится! Когда напился? Сейчас трезвехонек был.