Повести, очерки, публицистика (Том 3)   ::   Бажов Павел

- Была, да давно, как ты же, - остритофицер. Потом переходит на свирепый тон. - Вот тебе, сволочь, последний сказ. Разведешь - такие на заду печати наставлю - век не забудешь.

У кассы начинают "трудиться".

В длинном бараньем тулупе прошел кассир, без задержки открыл окошечко, крикнул:

- Ну, кому? Подходи скорей! Деньги сразу готовь, сдачи не буду давать. Холодно.

Кирибаев подал тридцать копеек, получил билет и все еще не веря, что так легко и просто, вышел на платформу.

Состав - четыре классных вагона и маленький паровозик.

Вошел в ближайший вагон. Никого. Сел к окну на скамейку, подложил под локоть дорожный мешок.

Тепло... Вот где выспаться!

Мешает кашель и зуд. С трудом стаскивает с себя верхний тулуп, ожесточенно скоблит поясницу и плечи.

Вагон наполняется. Проверяют билеты. Сидеть свободно. Никто не покушается на занятую Кирибаевым скамейку, и он моментально засыпает, закрывшись тулупом.

Кажется, прошло не больше минуты, а уже трясут за плечо - выходить.

Эх, если б можно было остаться в теплом вагоне и ездить взад и вперед, пока не выспишься...

Но нет. Надо продолжать поиски.

Кирибаев с остервенением скоблится и начинает надевать верхний тулуп.

Еле выбрался из опустевшего вагона. Ноги после передышки совсем отказались служить. Сказались площадка и голодовка.

В маленьком вокзальном здании опять офицеры и женщины с корзинами бутылок.

Извозчиков много. Кричат:

- Пожалуйте, купец.