Повести   ::   Кунин Владимир

Другому превосходительству кажется, что денег могло быть и больше, и поэтому кисло соглашается:

- Ничего,- и дважды вяло хлопает в ладоши.

Усевшись в «ловиторке», Федя тоже делает «комплимент» публике.

У занавеса стоит «рыжий». Он единственный из артистов труппы, которому разрешено находиться на манеже во время исполнения чужого номера.

Вася улыбается публике и глазами показывает Феде на левое слуховое окно в куполе. Оно находится как раз на уровне мостика, ловиторки и трапеции.

Под куполом жарко. Окно открыто для притока свежего воздуха и в него видна южная черно-синяя ночь, усыпанная звездами.

Федя раскачивается в ловиторке, Вася на трапеции. Оба они не открывают глаз от окна. Оно то приближается к ним почти вплотную, то удаляется.

- Алле! - командует Вася.

Теперь они смотрят только друг на друга.

- Ап! - кричит Федя.

Вася отрывается от трапеции, делает два с половиной сальто-мортале, и Федя ловит его за ноги.

- Может быть не стоит, Васька? - задыхаясь от напряжения, шепчет Федя. - Может, потерпим, а?

- Швунгуй меня на курбет! Я тебя плохо слышу, - вися вниз головой, хрипит Вася.

На каче вперед Федя резко перебрасывает Васю и ловит его за кисти рук. Теперь их лица почти рядом.

Качается под ними арена…

Качаются под ними зрители…

Тревожно смотрит на них невеселый, измотанный «рыжий».

- Возьми себя в руки! - говорит Вася. - Алле!

И перелетает на трапецию, а с трапеции на мостик.

- Да, не могут у нас так, не могут! Не дано нашему мужику такое.