Похитители   ::   Фолкнер Уильям

Мы стартовали, и Громобой был силен и послушен, что угодно, только не ретив, он все еще не мог сообразить, что это скачки, а Маквилли теперь придерживал Ахерона, так что первую половину дистанции вели мы, и Громобой, обнаружив, что остался в полном одиночестве, скакал все медленнее и медленнее, и Ахерон стал обгонять нас и наконец обогнал, несмотря на все усилия Маквилли, и тогда Громобой тоже наддал из чувства солидарности и второй круг уже шел во весь опор, только на голову отстав от Ахерона, и наши зрители уже начали орать, они явно не зря поставили деньги; впереди был финиш, и тут Маквилли со страшной силой хлестнул Ахерона, и этот удар словно пришелся по Громобою: еще двадцать футов – и мы обогнали бы Ахерона по одной только инерции. Но у пас этих двадцати футов не было, и Маквилли в последний раз бросил мне через плечо взгляд, не только злобный и напуганный, но и торжествующий, а я придержал Громобоя и повернул его и тут увидел выгон: не столько драку, сколько водоворот, мелькание голов, и плеч, и спин в самой гуще толпы вокруг судейской трибуны, и из этой гущи внезапно возник Бун, как молодая сосна среди мелкой поросли, рубаха на нем была разодрана пополам, и он размахивал рукой, а на ней висело не то два, не то три человека; я даже видел, как он вопит. Потом он исчез, а ко мне по дорожке бежал Нед. Потом от толпы отделились и направились к нам Бутч и еще какой-то человек.

– В чем дело? – спросил я Неда.

– Начхать, – сказал Нед. Одной рукой он взялся за повод, другой рылся в заднем кармане. – Опять этот Бутч, какая разница – почему. На вот. – Он протянул мне руку. Не торопливо, не суетливо, но быстро. – Бери. Тебя они не тронут. – Это был матерчатый кисет, в нем лежал какой-то довольно твердый комок величиной с орех пекана. – Спрячь и береги. Не вырони. И помни, кто тебе его дал: Нед Уильям Маккаслин. Не забудешь? Нед Уильям Мак-каслин Джефферсон Миссипи.